Все под контролем - Страница 84

Движение было довольно оживленным, и это играло нам на руку: мы стали одними из многих. Но сама магистраль была гипнотически скучной. По крайней мере, дождь перестал.

Примерно через сотню миль я почувствовал, что окончательно выдохся, и глаза у меня стало пощипывать. Я остановился на заправку как раз на границе Виргинии и Северной Каролины, а затем снова взял курс на юг. Келли спала на заднем сиденье.

К часу ночи мы проехали около ста семидесяти миль, но по крайней мере с большей скоростью — уже не шестьдесят, а семьдесят миль в час. То и дело попадались большие придорожные щиты с изображением комичного мексиканца, рекламирующего нечто с названием «Южная граница». Это будет нашей следующей остановкой на отметке 200 миль.

Мы пересекли границу Южной Каролины примерно в пять утра. «Южная граница» находилась в миле-другой дальше по дороге и оказалась чем-то средним между станцией обслуживания и парком с аттракционами. Вероятно, она пользовалась огромной популярностью у семейств, едущих на пляжи Северной и Южной Каролины, занимая большую площадь, где были расположены магазины, торгующие пляжными принадлежностями, бакалейные лавки, аптеки и даже бар с дансингом. Бар был еще открытым, судя по числу припаркованных возле него автомобилей.

Я стал заправляться. Тут было лишь чуточку теплее, чем в округе Колумбия, но я слышал сверчков; определенный признак, что мы движемся на юг. Я все еще стоял рядом с колонкой, глядя на счетчик, когда к заправке подъехал новенький «чероки». Дверца отворилась, и изнутри вырвался оглушительный рэп. Внутри сидели четверо белых подростков, похожих на учащихся колледжа: два парня и две девчонки.

Келли уже разбудил яркий белый свет под навесом бензоколонки, а теперь ее заинтересовала музыка. Я знаками спросил ее, не хочет ли она пить. Она кивнула и потерла глаза.

Я зашел в здание заправки, взял несколько банок попить, сэндвичи и направился к кассе. Кассир-негр, лет под шестьдесят, стал подсчитывать общую сумму моих покупок.

Вошли две девицы в сопровождении одного из парней. Обе были крашеные блондинки с волосами до плеч. Парнишка был тощий, прыщеватый, с козлиной бороденкой.

Кассир заморгал и негромко произнес:

— Любовь слепа.

Я улыбнулся в знак согласия.

Девицы разговаривали друг с дружкой, производя больше шума, чем их музыкальная система. Возможно, у них были повреждены барабанные перепонки. Я выглянул наружу — увидеть второго парня, заправляющего машину. Все они были одеты одинаково: мешковатые футболки и шорты. Вид у них был такой, будто они возвращаются с пляжа. По ним можно было сказать, что у них есть деньги — папины.

Они встали за мной. Платить собиралась одна из девиц.

— Почти весь день была такая холодрыга! — проорала она.

Передо мной был вполне жизнеподобный член касты дебилов. Судя по обрывкам разговора, я понял, что они считают своих родителей полнейшими говнюками, которые никогда не дают им достаточно денег, хотя сами лопаются от них.

Передавая сдачу, кассир-негр наклонился ко мне:

— Может, пойдут на работу — поумнеют.

Глаза его блеснули.

Я улыбнулся в ответ и стал забирать свои покупки с прилавка. Поравнявшись со мной, одна из девиц открыла сумочку. Вторая дебилка, все еще стоящая за мной вместе с парнем, разозлилась на замечание кассира и на меня за то, что я согласился.

— Вы только посмотрите на эту рожу, ребята! — произнесла она за моей спиной театральным шепотом. — Кто это вас так разукрасил, мистер?

Парень заржал.

Что бы ни говорила дебилка, посмотрев на нее, вряд ли можно было назвать ее папашу скупердяем. Я увидел толстую пачку наличных и достаточно карт для проведения турнира по бриджу. Остальные стояли за мной, держа пиво, которое достали из холодильника, и хихикали. Я вышел.

Наши автомобили стояли друг напротив друга возле колонок. Рядом с водительским местом в «чероки» сидел четвертый участник группы, который заправился и теперь, строя из себя барабанщика, по воздуху отбивал ритм любой дребедени, записанной на CD.

Келли лежала сзади. Я подошел к ее окошку, присел — так, чтобы она меня не видела, потом легонько постучал. Келли ошарашенно вскочила, и я вручил ей банку колы.

Остальная троица вывалилась из магазина. Двое все еще злились. Когда они забрались в машину, я услышал, как одна из девиц истошно выкрикнула:

— Сволочь сраная!

— Ты про черную срань или про белую? — откликнулся ее дружок, и они захлопнули дверцы под взрывы смеха.

Я забрался в «додж», и мы выехали из-под навеса. Вся история теперь с большим старанием изображалась перед четвертым в лицах. Парнишкам хотелось показать, какие они крутые, да и девицы не желали ударить в грязь лицом перед своими воздыхателями. Все изрядно нагрузились какой-то химией.

Когда «чероки» отъезжал от колонки, свет его фар упал на меня: я болтал с Келли, проверяя покрышки. Они тут же сбросили скорость и посмотрели на нас. Первая дебилка, должно быть, сказала что-то веселое о моей внешности, потому что все расхохотались, а водитель, чтобы не отставать от остальных, показал мне выставленный палец и умчал всю компанию в ночь.

Я выждал минуту, развернулся и поехал за ними.

Я не хотел делать это на магистрали, хотя пришлось. Рано или поздно, думал я, они свернут с основного шоссе, чтобы выпить свое пиво подальше от глаз дорожных полицейских, а может, и разложат на земле парочку одеял.

Пять миль мы следовали за большим джипом по ухабистой асфальтовой дороге, которая, казалось, вела в никуда.